Водное Происхождение Человека

Идея того, что наши человекообразные предки прошли в сво­ем развитии долгую водную фазу, была выдвинута замечатель­ным британским морским биологом сэром Алистером Харди (1896-1985) в статье, напечатанной в журнале «New Scientist» в I960 году. Харди был не первым — его предшественником был немецкий ученый Макс Вестенхофер (1871-1957), предпо­ложивший то же самое в своей книге «The Unique Road to Man» (Уникальный путь к человеку) (1942). Но, конечно, популярные книги не влияют, да и не должны влиять, на научную мысль. Харди заметил, что человеческое тело обладает некоторыми свойствами, которые редко встречаются у других млекопитаю­щих и, конечно, у наших друзей-приматов.

Например, у нас уди­вительно мало волос на теле, а те, что есть, располагаются не в направлении от головы к телу, а распределяются от середины туловища, например на мужской груди. Мы можем задерживать дыхание — способность, практически уникальная в животном царстве. Мы ходим прямо и т.д. Очень немногие млекопитающие практически лишены воло­сяного покрова, как и мы, и почти все они проводят большую часть своей жизни в воде, или у них были предки, которые это, возможно, делали; отсутствие волос позволяет быстрее плавать, вот почему спортсмены-пловцы зачастую делают депиляцию. Даже если не рассматривать это, само расположение наших во­лос некоторым образом способствует плаванию. Жировой слой люди часто в шутку называют подкожным салом, а этот термин в действительности показывает, что мы мыслим в контексте водного происхождения человека. Способность сознательно за­держивать дыхание в воде, бесценна, особенно в случае подводной охоты.

Трудно представить, почему эта способность могла бы стать полезной адаптацией, если существо живет почти всегда на суше. Кроме того, человек — прямоходящее существо. Многие палеонтологи ставят под сомнение образ наших предков, которые вышли из лесов на равнину и затем развили в себе бипедализм — двуногое хождение, в результате которого естественным образом произошел скачок в развитии их го­ловного мозга. Вот тут и начинает прослеживаться наиболее вероятный сцена­рий: возможно, семь миллионов лет назад мир видел начало ледникового периода, который завершился (если он и в самом деле завершился) лишь несколько тысяч лет назад. Он по­влиял даже на тропические регионы: при изменении планетарно­го климата исчезли большие области джунглей, и на тех местах появились травянистые равнины. Это вынудило многих обитате­лей джунглей изменить рацион, потому что их прежний фрукто­вый рацион сильно оскудел, и вместо этого они постарались по возможности перейти на траву и кусты. Среди тех, кто освоил равнины, были предки современных слонов и носорогов; это доказывается их ископаемыми зубами, которые показывают при­знаки адаптации к оскудевшей пище. Напротив, человекообразные предки, по-видимому, поначалу оставались в исчезающих джун­глях, совершенствуясь в собирательстве фруктов: они развили бипедализм настолько, что могли идти вдоль веток, свободными руками срывая фрукты.

Ко времени ухода из джунглей они уже совершенно точно ходили на двух ногах или были близки к это­му — эта способность давала им большое преимущество. Во всяком случае, такова общепринятая версия. Но никто до сих пор не выдвинул абсолютно убедительного объяснения, по­чему наши предки адаптировались к такому способу передви­жения. Харди и вслед за ним Морган указывали, что существует лишь один образ жизни, в котором вертикальное положение не только легче для существа, которое привыкло передвигаться на четырех конечностях, но и может быть серьезным преимуще­ством в борьбе за выживание. Такой образ жизни может иметь место, если существо проводит большую часть времени на от­носительном мелководье. Вода выталкивает тело, только облегчая стояние на двух ногах, в то время как вертикальное положение тела означает, что существо может идти от берега в море или реку, не вылезая из воды и не создавая волн, пускаться, вплавь и при этом держать голову над поверхностью воды. Они предпо­ложили, что наши предки прошли в своем развитии через фазу, когда они жили именно так.

Позднее, когда изменения среды подтолкнули наших предков к тому, чтобы вновь быть активны­ми на суше, прямохождение сохранилось, тело к тому времени уже адаптировалось к нему, следовательно, тело уже было луч­ше приспособлено для бега и ходьбы. Этим может объясняться особенность осанки и походки Люси — ископаемого гоминида, который не был ни человеком, ни обезьяной: к тому времени, когда он жил, наши предки еще не приспособились полностью к передвижению по суше на двух ногах. Все это звучит очень убедительно. Проблема состоит в том, что гипотеза эта еще не доказана: все, что у нас есть, — это окаменевшие кости предков «дочеловеческого» вида и, по отче­ту окаменелости, очень обрывочные сведения о дочеловеческом развитии. Тот факт, что мы не можем найти однозначного до­казательства, что наши предки прошли через водную фазу, не доказывает гипотезу и не опровергает ее, несмотря на прене­брежительные выводы, высказанные Голландской ассоциацией физической антропологии на конференции в 1987 году по это­му вопросу и опубликованные в 1991 году под названием «The Aquatic Ape: Fact or Fiction?» (Водный примат: правда или вымы­сел?). С другой стороны, то же отсутствие доказательств делает гипотезу излишней; это положение дел может, конечно, однажды резко измениться, если обнаружится однозначное доказательство.

Со времени, когда мы отдалились от других приматов, до первых известных ископаемых гоминидов лежит пропасть в миллион лет, а такого временного промежутка достаточно для того, чтобы мы успели пройти водную фазу. С 1990-х годов гипотеза о водном происхождении человека изменилась и стала чаще называться гипотезой о происхожде­нии человека от полуводного примата: наши предки вели не полностью водный образ жизни, а населяли берега озер и морей и проводили большую часть своего времени (но не все время) в воде. Сторонники гипотезы утверждают, что этим может объ­ясняться место, где нашли Люси. Недавно версия о полуводном происхождении человека была разгромлена в работе Стивена Каннэна с Канадской исследо­вательской кафедры по метаболизму и старению мозга, автора вышедшей в 2005 году книги «Survival of the Fattest» (Выживает жирнейший). Он спорит, что антропологи склонны недооцени­вать важность объема питательных веществ, который требуется человеческому мозгу для функционирования. В частности, мозг новорожденного младенца потребляет не менее 75 % энергии ре­бенка. Большое количество этой энергии поступает за счет жира малыша, которого много в новорожденном человеке (в среднем примерно 14% от веса ребенка). Другим приматам не свойственна такая особенность, поэтому встает очевидный вопрос: откуда это свойство у людей? Каннэн отвечает на этот вопрос следующим образом. Наши предки приспособились к жизни на побережьях в восточно-африканской зоне разломов с ее многочисленными озерами, реками и болотистыми местностями. Рацион в такой среде круглогодично состоял из рыб и моллюсков, не говоря уже о питательных земноводных вроде лягушек. То, что неко­торым австралопитекам посчастливилось иметь такой рацион, было доказано исследованиями, проведенными Кэтти Стюарт из Канадского музея природы: наши предки ловили сомов, а они особенно жирны. Благодаря богатому, легкодоступному и регу­лярному питанию в детях мог начать образовываться жир. Жир новорожденных является не только запасом энергии, он также особенно богат ДГК (докозагексаеновой кислотой) — полинена­сыщенной жирной кислотой, чрезвычайно важной для работы нейронов. Кроме того, этот рацион обеспечивал йодом, как малышей, так и взрослых. Концентрация йода в воде гораздо выше, чем в на­земных источниках пищи. Недостаток йода — основная проблема в современном мире: наш организм требует намного больше йода, чем предлагает современный рацион — у большинства людей он содержит мало рыбы и морепродуктов или совсем не содержит их. (По этой причине во многих странах имеет место законода­тельное требование добавлять йод в пищевую соль).

Правило большого пальца в эволюции выглядит так: адапта­ция возникает в ответ на давление среды. В сценарии Каннэна, конечно, адаптация — развитие в человеке мозга, большего по объему и лучше функционирующего, — могла произойти в от­вет на улучшение среды. Однако правило большого пальца было создано, чтобы его нарушать; то, что обычно адаптация — это результат ухудшения среды, еще не значит, что так оно и должно быть. Можно, наоборот, представить себе, что наши предки при­способились и заполнили новую экологическую нишу, ставшую им доступной.