В следующем поколении самой влиятельной фигурой в практической каббале был Генрих Корнелий Агриппа Неттесгеймский (1486—1535), более известный как Корнелий Агриппа, — так он сам именовал себя в своих писаниях. Родившийся в Кёльне в незнатной дворянской семье, в отрочестве Агриппа был одержим желанием служить императору Священной Римской империи Максимилиану I. Поскольку члены его собственной семьи были придворными, эти амбиции вполне могли быть удовлетворены. Агриппа позднее напишет, что он служил императору сначала как секретарь, а потом как солдат. Подобно многим другим способнейшим людям своего времени, Агриппа представлял собой многогранную натуру, неутомимую в своих жизненных исканиях. Как и Пико, он был в высшей степени одаренным человеком. В 1508 году он разработал для Максимилиана план захвата неприступного форта в испанской Таррагоне. Захват осуществили исключительно блестяще, но далее план начал давать сбои. Теперь форт осаждала уже крестьянская армия противника, и Агриппе с его когортами пришлось бежать под покровом ночи. И блестящий захват форта, и успешный побег из него в народном представлении оказались приписаны влиянию магии, что укрепило оккультистскую репутацию Агриппы. Обретение доступа к сокрытому знанию — еще одна амбициозная цель, поставленная перед собой Агриппой. И ему оказалось по силам достичь ее. К своему двадцатитрехлетнему возрасту он собрал большое число записей и выписок для своей будущей «Сокровенной философии». К 1510 году Агриппа составил черновой набросок первых трех книг, отослав его затем аббату и оккультисту Иоганну Тритемию для ознакомления. Изданный вариант «Сокровенной философии» посвящен Тритемию, который, по-видимому, был своего рода наставником для Агриппы.

В последние двадцать пять лет своей жизни Агриппе пришлось неоднократно столкнуться и с лестью, и с позором. В 1515 году в университете Павии он дал ряд лекций (тексты их к настоящему времени утеряны) о «Пэмандре Трисмегисте». Они встретили такой восторженный прием, что университет удостоил Агриппу докторскими степенями в области богословия, права и медицины. В 1518 году Агриппа обосновался в городе Мец, где он занялся адвокатским делом. Но уже на следующий год его занятия оккультизмом навлекли на себя критику со стороны нескольких местных священников, раздраженных его смелым заступничеством за женщину, обвиненную в колдовстве. В 1520 году ему пришлось покинуть город. В последующие годы мы видим Агриппу посвящающим себя столь разнящимся между собой занятиям, как хирургия, — он лечит зараженных чумой, от которых отказались все прочие врачи, — и инженерным делом: он сделал ряд чертежей осадных механизмов, надеясь снискать благосклонность монарха. Он женился трижды. Его первая жена умерла; вторая изменяла ему (Рабле в своем «Гаргантюа» насмехается над слепотой Агриппы в отношении неверности своей супруги); с третьей он развелся в 1535 году, незадолго до своей смерти. С учетом бурного характера его жизни вполне объяснимо то, что одну из своих поздних работ он озаглавил «О недостоверности и тщете всех наук и искусств». Основной труд Агриппы — «Три книги сокровенной философии», он издал его в 1531 году. Это одна из наиболее важных книг, когда-либо написанных о западной магической традиции и о практической каббале: одно недавнее издание носит подзаголовок «Фундаментальная книга западной оккультной традиции». Этот объемный труд включает в себя главы о ранжировании злых духов, об «ароматах и удушающих испарениях», о магических знаках и даже краткое обсуждение того, как следует воскрешать мертвых. На Западе очень мало трактатов по магии, авторы которых не были бы обязаны Агриппе. Таким образом, очевидно, что название практической каббалы объясняется тем фактом, что она приносит практические результаты. Многие из этих результатов имеют отношение к обычному кругу человеческих забот: обретению любви или денег, излечению болезни и т.д. Поскольку ее применения столь универсальны, неудивительно проникновение практической каббалы в обычаи народной магии в более поздние века. Зачастую каббалистические методики передавались из поколения в поколение, при этом ни одно из них не имело ясного представления о еврейских корнях этих практик, поэтому терминология зачастую искажалась.